Феликс Гойхман
О а з и с
Голос мамы, зовущий обедать,
из раскрытого настежь жилья,
ты не слышишь, ты хочешь исследовать
откровенье шмеля.
Шмель гудит над бессмертной сиренью,
как сирена, но чуть веселей,
ведь сирень неподвластна старенью
по преданью шмелей.
Медоносное это кипенье,
между тем, увядает уже,
но гудит и гудит в иступленьи
шестикрылый Моше…
Ты, едва ли, воспринял знаменье,
покидая владенья свои,
ухватив, между тем, краем зренья
побережье вдали.
Там ничейная чайка кружилась,
реял пляж золотистой каймой,
изумрудное море клубилось
кружевною волной.
Но когда ты в пустыню заброшен,
предыстория, право, не в счет -
и песок, прожигая подошвы,
под ногами течет.
Ты бредешь и не чаешь привала,
потому что застыли вдали
лишь белесые волны, в три балла
и ни грамма земли.
Для чего этот край основался,
этот храм тишины гробовой?
Не иначе, как здесь столовался
ураган столбовой.
Не иначе, природа, ответив
на удар, залегла второпях,
как пехота, хлебнувшая смерти,
как язык в словарях.
Ни войной не поднять, ни парадом,
ни досужей морокой мирской -
сколько хочешь окидывай взглядом
поголовье песков.
Сколько хочешь распутывай тропы,
караванов слепой серпантин,
ни быка не найдешь, ни Европы -
ты, как палец — один.
Безымянный, погрязший, последний,
позабывший в тщете о родстве,
сколько хочешь выпестывай бредни
о воде и листве.
Не забрезжит листва над водою,
не запляшет вода над листвой,
Только зной над пустыней седою
поиграет с тобой.
Из книги стихов "Оазис" (Тель-Авив, 1999)
http://www.sunround.com/club/critics/vernikova_o_goychman.htm
http://www.sunround.com/club/journals/10goyhman.htm
http://drugieberega.com/2007/8/kak_na_vetru
bella_vernikova
Марина Кравиц / Ать!
Где лишь язык с бессмертием равен / Антология одного стихотворения
Начало
