Спящим с Африкой

Кто ты, спящий с Африкой?

Пеленающий сны в её кудри, липкие, черные, как глубокая жаркая ночь.
Кто ты, спящий с Африкой, в паху на теле Земли, где кроны деревьев впиваются в рай — жадные, ненаглядные.
На дне твоих глаз – джинны, добывают со дна морей южный голод и мёртвый жемчуг.
На дне твоих глаз – джинны. Их зашил туда Сулейман, скрыл печатями и сплюнул три раза через левое плечо, для верности.
Они мечутся, смотрящие дальше, чем ожидалось, убивающие дольше, чем загадывалось.
Кто ты, спящий с Африкой, запускающий пальцы в её плоть, как удочки, что ты ищешь?
Ты постоянно потеешь, твоя кожа пахнет лукумом и нугой, перед тобой стынет тёмный чай с мятой, заваренный в КапТуане на пьяццо лКаиро, или не менее темный кофе, сладкий как поцелуй, увлаженный каплями цветочной воды с террас Сиди-Бу-Саида.
«Яяяллях….» — муадин цепляется голосом за облако – розовое, серое, сбитое северным циклоном в небесную карамель, похожее на француженку, с которой вы знакомились весь прошлый май… Каждое облако переносит муадина к новой двери, а в темноте он с такой же легкостью пользуется звездами.
Слова испаряются раньше, чем успеваешь их вдохнуть, оседают росой в сердце пустыни, где их никогда не смогут прочесть. Среди людей жили когда-то пророки, уходящие в пустыню читать все слова. Но уже 32 поколения пророки не ходят в пустыню, расслабляясь на побережьях, предпочитая созерцать зарождение слов в дыхании волн — созерцанию конечности слов в барханах.
Поезд несется прочь из столицы, стекая по карте к 30 параллели, мимо белых городов, мимо синих ставен и перекинутых через подоконники тяжелых, пестрых ковров; через оливковые рощи, вдоль береговой линии….

Кто ты, спящая с Африкой?
Поезд гремит металлическим змеёнышем, мимо — рыбацкие лодки, кучи водорослей, мелькающие в воде прозрачные рыбины, море; ты выпрыгиваешь из вагона, полная скорости, через щебетание юрких птиц, налетающих на финиковые пальмы; скатываешься быстрой фантазией к берегу, льнешь к воде…
Твоя кожа пропитана оливковым маслом и солнцем, пятки и ладони окрашены фиолетовой хной. Ты стоишь по пояс в воде, твои юбки всплывают, как распускающийся цветок. Тебе сопутствует купол небосвода, пересеченный млечным путём, и мироздание опрокидывает в тебя полный кувшин душ. На левой ладони ты держишь две монеты, какими расплачиваются мертвецы, и ты нарочно роняешь монеты, они уходят ко дну, оставляя воде светлые следы.
Твоя правая ладонь отдана кровавым богам Солнца.
Кто ты, спящая с Африкой?
Ты топишь в море сказки и цветы, собранные на узких душных улицах, с двухэтажными домами и вязью имен над каждым порогом, с резными ставнями и широкими, как твои бедра, диванами.
Во внутренних дворах, где постоянно шипит и убегает кофе с апельсиновыми лепестками, на чужих постелях и в ушах пьяных мужчин ты выуживаешь тонкие паутинки, прядешь из них колыбельные для волн, топишь, идешь обратно, босая…

Торговцы вывешивают в вечер марокканские фонари из разноцветного стекла, их резные орнаменты повторяются на тысячи витков. Проходящий насквозь свет выстраивает новые переулки и площади, создавая из лучей и тени город в городе. В этом городе блуждают спящие с Африкой.
Дорогу освещают мелодии всех деревянных флейт и дробь бубнов из верблюжьей кожи, в этот густой мир пропускают по письмам, которые пишут не к сердцу и не от сердца, и даже не сверху вниз, а только вовнутрь, чаще — изнутри.
Попадая в него, сердце уже не останавливается, готовое выпить и ночь, и океан, выжимая из себя всё сочное вино, чтобы распластаться в тёплой дреме…
Кто вы, спящие с Африкой?

28.10.2006